Для разгрузки эшелонов на станции в глубоком тылу была откомандирована большая часть моего взвода. Мне приходилось ждать и встречать автоколонны и везти их к месту боёв дивизиона. Однажды в летних боях на Орловской дуге я всю ночь прождал автоколонну, чтобы сопроводить её к своим на огневую позицию. Колонна эта пришла лишь утром. Она состояла из 20 ЗИСов-6 во главе с лейтенантом. Я повёл их по неизвестному мне маршруту. На руках была лишь карта с обозначением позиции. К счастью я не сбился с пути и прямо выехал к нашим стреляющим установкам. Подбегаю к нашим ребятам на огневой. Как они были рады своевременно прибывшим боеприпасам! Столько лет прошло с тех пор, а я помню эту их радость. В то время снаряды им нужны были как воздух. Боевая обстановка требовала разгрузить машины около самой огневой позиции. Но в этом деле произошла заминка. Смотрю: подходит ко мне лейтенант начальник колонны в сопровождении его водителей. Они наотрез отказались приближать машины к стреляющим установкам и заявили, что это не входит в их задачу. Тогда пришлось мне вынуть из кобуры наган и сказать, что за отказ выполнить приказ в боевой обстановке расстреляю на месте. Этого было достаточно, чтобы конфликт был исчерпан. В другой раз в разгар боёв на Орловской дуге имел место трагикомический случай. Весь день в небе летали Хейнкели-111 на высоте трёх километров. Это были непикирующие бомбардировщики, образующие строй, в виде продолговатой короны. Корона эта насчитывала до 20 – 30 самолётов. Впереди выделялся самолёт командира. Бомбометание зависело от него. Куда он сбросит свои бомбы – туда же их сваливает вся остальная армада. В результате получался мощный бомбовый обвал. Попасть в зону такого обвала не сулило ничего хорошего. И вот однажды с этим делом мне пришлось столкнуться. Дело в том, что наш дивизион с боями продвинулся вперёд. Покинул прежнюю позицию, окопы её были размаскированы. Зияли чёрные ниши, окопы для установок. А тут летит с утра эта армада Хейнкелей – 111. Немецкий командир решил, что это подходящая цель, и решил разбомбить покинутые окопы. Но на позиции оставался ещё запас ракет. Утром я должен был забрать оставшиеся снаряды и подтянуть их к новой позиции дивизиона. Итак, солнечное утро, передо мной картина покинутой позиции, зияют чёрные окопы для установок и покинутые землянки для личного состава. Цели для врага лучше не придумаешь. Только мы начали грузить снаряды, как видим летит знакомая нам армада. Конечно мы надеялись, что она свернёт в сторону, а она не сворачивала. Немецкий командир решил нашу бывшую огневую позицию разбомбить. Зазвенели, а потом заревели бомбы. Мы бросили работу и с разбегу начали нырять в одну из покинутых с вечера землянок. Впечатление было такое, что все бомбовые удары приходятся по крыше землянки. И в этот момент мы слышим из глубины землянки мужской бас: "Эти артиллеристы всегда были паникёрами". Смотрим, а там полковник с военной девицей, оказывается они воспользовались уходом нашего дивизиона и на ночь использовали одну из землянок. Когда мы вышли из землянки солнце заволокло дымом. Машины исчезли, всё черно, но через 10-15 минут дым рассеелся, появилось солнце. Смотрим: машина на месте, всё цело. Оказывается удар бомбовый прошёл мимо цели, была разбита и повреждена лишь кухня соседней воинской части.

Самый трудный бой в моей фронтовой жизни произошёл в марте 1943 года, когда наши войска должны были ликвидировать Орловский выступ нацеленный в немецкой обороне в сторону Москвы. Наш Западный фронт находился в верхнем северном углу этого выступа. Оборона немцев на этом выступе была глубоко эшелонированной. Наша часть – «8 Катюш» - стояла в неглубокой лощинке в 400 метрах от переднего края. По опыту предыдущих боев мы знали, что когда «играют» «Катюши» стрельба с немецкой стороны прекращается. Иначе обстояло дело на этот раз. Стреляли мы, стреляли и они. Была настоящая артиллерийская дуэль. Очевидно, они засекли наше место не по звуку, а по ракетному облаку, которое поднималось над нами во время залпового запуска ракет. Сначала они начали стрелять по нам из мелкокалиберных пушек, но спустя минут двадцать пустили в ход средний и тяжёлый калибр. Люди наши сражались до последнего. С ракетами на плечах они во весь рост бежали к установкам и заряжали их. При этом многие из них были сражены в течении 30 – 40 минут боя осколками разрывающихся снарядов врага.

В этом бою дивизион потерял больше 30 человек только убитыми. Из моего взвода один был убит, а другой боец – ранен. Я получил контузию и полностью потерял слух. Такое состояние длилось несколько дней. Я не обращался к врачебной помощи, поскольку было принято по возможности оставаться в строю. К сожалению, в том бою нам не удалось прорвать оборону врага. Это было сделано несколько месяцев спустя во время летних боев 1943 года.